Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

- Вперед, вперед! - кричали командиры, и скованные уставом и многолетней муштрой, солдаты продолжали двигаться навстречу смерти.

В своём упрямстве и неумении вовремя отойти от привычного шаблона, Кордингтон перещеголял Камерона по всем статьям. После того, как был дан залп с расстояния ста шагов, генерал приказал не останавливаться и открыть огонь по врагу с отметки в шестьдесят шагов. Подобный прием был удачно использован британцами в первом сражении при Инкермане. Тогда, своим убийственным огнем, солдаты Кордингтона обратили в бегство солдат Одесского полка из отряда Соймонова в бою у Килен-балки.

Поддерживая стройность своих поредевших рядов, англичане упорно лезли и лезли вперед, не обращая на убийственный огонь русских цепей, чопорно перешагивая через тела своих павших товарищей. Неизвестно, что было бы, достигни они отметки в шестьдесят шагов, но этому самым решительным образом помешали артиллеристы капитана Протасова. Преодолев все невзгоды и препятствия на своем пути, канониры все-таки доставили к месту боя свои орудия и открыли по врагу запоздалый огонь.   

Залпы русской картечи доделали то, что не успели сделать своим огнем пехотинцы. В мгновение ока английские колонны потеряли стройность и развалились на несколько бесформенных частей. Погибло много офицеров, пали генерал-майоры Морсет и Гольди. Погиб личный адъютант командующего полковник Бредфорд, прикрывший собой генерала Кордингтона.

Враг понес огромный урон, но он еще не был сломлен окончательно. Не выдержав испытание огнем, англичане сбились с ноги, и, не дойдя до указанной командиром отметки двенадцать шагов, самостоятельно открыли огонь.

Густой пороховой дым, окутавший английские ряды еще не успел рассеяться, как за спиной русских стрелков  раздалось мощное, разноголосое "Ура!". Это подошли две роты егерей, брошенных Ардатовым в бой сразу, едва только был получен сигнал от поручика Томича о приближении к отряду Штольца вражеских колонн.

По команде полковника они быстро разомкнули свои ряды хорошо отработанным на многочисленных учениях маневром и через образовавшийся проход, не задерживаясь ни на минуту, егеря бросились на врага.

Ох, как хотелось полковнику Штольцу пойти во главе атакующих егерей, чтобы растоптать и опрокинуть вражеские ряды и гнать их до самого берега моря. Сердце яростно колотилось у него в груди, но опыт и ум усмиряли благородные порывы русской души, разумно подсказывая ей, что это не последняя за день атака неприятеля и сейчас его место позади стрелковых цепей. Единственное, что мог сделать Штольц, так это, позабыв о ране выхватить шпагу, и энергично потрясая клинком, громко кричать егерям: - Вперед! вперед, братцы!

Англичане не успели дать залп. Возможно, они испугались бегущих на них людей или среди них не кому было подать команду. Так или иначе, но егеря благополучно добежали до врага и с ходу врезались в его истерзанные ряды. Завязалась яростная схватка, между двумя, казалось, равными по силе противниками. Однако быстро выяснилось, что, выдержав испытание русским свинцом и картечью, англичане совершенно не могут достойно противостоять русской стали.

Оказавшись лицом к лицу с противником, они не были готовы умереть в этот день во славу Британии и королевы с такой же легкостью, как это делали русские егеря. Прошло совсем немного времени, и англичане обратились в бегство. Сначала в одном месте, затем в другом кумберлендцы и йоркширцы бросились бежать в тыл, как до этого бежали шотландцы.

У Штольца был большой соблазн на плечах бегущего врага ворваться в английский лагерь, момент был самым благоприятным, и было бы большой глупостью не воспользоваться им, но судьба сулила полковнику иной жребий. Навстречу русским солдатам, со склонов Сапун-горы двигалась колонна солдат под французским флагом. Их послал генерал Пелесье, сразу, как только получил известие о нападении русских на Федюхинские высоты.

По злой иронии судьбы в ставку Пелесье с тревожными вестями благополучно добрались гонцы от Ла-Мармора и генерала Гербильона. Гонец же англичан, отправленный Бентинком погиб от шальной пули сразу после своего отбытия. Поэтому главнокомандующий союзников сразу отправил подкрепление, не зная истинного положения вещей.

В помощь Гербильону была послана вторая бригада зуавских стрелков, которой, по мнению Пелесье, было вполне достаточно для отражения русского наступления на такие хорошо укрепленные позиции как Федюхинские высоты. Что же касается сардинцев, то в помощь им была отправлена дивизия Фоше так как "африканец" крайне низко ценил боеспособность турецкого корпуса Али-паши, прикрывавшего Балаклаву.

Солнце уже высоко стояло на небосводе, когда спешившие на помощь Гербильону зуавы вышли на батальоны Штольца. То, что уже успели сделать сегодня бородинцы, было сродни настоящему подвигу. Грозный враг, от которого русские полки терпели до этого одни поражения, дважды за день был жестоко разбит и тела его солдат, густо устилали поле боя.

Многочисленные потери в двух жарких схватках понесли и сами русские, и самым лучшим вариантом для них была немедленная замена и отведение в тыл. Но как это часто бывает на войне, замены им не было. Единственное, что мог сделать Ардатов, это прислать свой последний стратегический резерв, триста пятьдесят солдат Екатеринославского полка, вооруженных прусскими винтовками, а так же известие о производстве полковника Штольца в генерал-майоры. Подобная новость означало только одно, Штольц должен был погибнуть, но не пропустить врага.

В записке переданной через связного, Михаил Павлович просил Штольца продержаться еще около часа, а лучше двух, пока главные силы не разгромят врага на Федюхинских высотах. Владимир Христофорович, отлично понимая, что за его спиной решается судьба всего этого сражения, передал Ардатову лаконичный ответ: "Живыми с плато я и мои солдаты не уйдем".

Многие военные стратеги, сидя в просторных кабинетах Лондона и Парижа в угоду своих правителей разрабатывали умные теории, по которым русские и прочие народы Европы были просто по своей природе неспособны овладеть искусством войны, подобно просвещенным гениям французам и британцам.     

Это очень красиво смотрелось на бумаге, однако в жизни блистательные теории не всегда были правы. Лишним доказательством того послужили действия генерала Бланше, командовавшего бригадой зуавов. Он не сделал никаких выводов из разгрома британцев и, подобно своим предшественникам, наступил на русские грабли. Единственное, что могло в коей мере оправдать просвещенного француза в его фатальной ошибке, он не видел картины предыдущих боёв.

Заметив войска противника, Бланше действовал по тому же шаблону, по которому действовали Бентинк, Камерон и Кордингтон. Короткий властный приказ, и под заливистый треск боевых барабанов и флейт, плотные колонны французов двинулись на противника расположившегося перед ними причудливым строем.

С тревогой, наблюдая за наползавшим на них противником, генерал-майор Штольц твердым шагом обходил поредевшие шеренги своих солдат. Усталые, измотанные непрерывными схватками с врагом, они пытались шутить при виде раненого командира.

- Ну что, ребята, покажем французам второе Бородино!? - спрашивал Штольц солдат, и те неизменно отвечали, что обязательно покажут.

- Нам всё едино, какого Наполеона бить! Хоть первого, хоть второго, хоть третьего. Всех перестреляем во имя Отца и Сына, и святого Духа, - зубоскалили солдаты. - Лишь бы патронов хватило!  

Одержав несколько побед благодаря прусским винтовкам, теперь солдаты свято верили в свою силу над врагом и были готовы сражаться хоть со всем светом.  

И вновь, в который раз за этот день, русские цепи открыли губительный огонь по наступающему на них противнику. Каждый выстрел бородинцев находил свою цель в плотном строю врага, сноровисто выкашивая один ряд за другим.

Выставив вперед сталь штыков, и четко отбивая задаваемый барабанами походный шаг, воины императора упорно продвигались, не смея остановиться. Напрасно многие офицеры, догадавшиеся о причине поражения англичан, с надеждой ожидали от своего генерала каких-то приказов, которые смогут в корне изменить их незавидное положение. Так же как и его высокообразованные предшественники, Бланше не видел никакого иного выхода из сложившейся ситуации кроме лобовой атаки. Блестящий выпускник парижской академии, он не мог отойти от тех шаблонов мышления, которые были вложены в его голову, и потому, твердо сжав свои мощные челюсти, генерал упорно гнал солдат вперед.

Продвигаясь вперед, французы щедро разбавляли цветовую палитру среди безжизненных тел, обильно устилавших крымскую землю. Не смея ослушаться приказа генерала, они страстно мололи бога, что бы ужасные ружья русских наконец-то замолкли, но господь был глух к их молитвам. Уже приноровившись к прусским винтовкам, бородинцы привычно передергивали их затворы, вгоняли бумажные патроны и, выхватив из вражеского строя новую цель, стреляли, стреляли, стреляли.